ПОНЯТИЕ «СОСЛОВИЕ» И СОСЛОВНАЯ СТРУКТУРА ФРАНЦУЗСКОГО ОБЩЕСТВА XIII - НАЧАЛА XIV ВЕКА.
ПОНЯТИЕ «СОСЛОВИЕ» И СОСЛОВНАЯ СТРУКТУРА ФРАНЦУЗСКОГО ОБЩЕСТВА
XIII - НАЧАЛА XIV ВЕКА.
Не всякая общественная группа, располагавшая юридическими
привилегиями, приобретала статус сословия, подобно тому, как и контакты
монарха с общественными силами страны имели самые разнообразные формы —
от частных консультаций и частного договора повседневного характера до
самой яркой формы диалога — в рамках сословно-представительного
учреждения на местном, провинциальном и общегосударственном уровнях.
Участие в нем институционно завершало процесс сословного оформления.
Оценка сословной монархии как особого этапа в развитии феодальной
государственности, не может быть сведена, таким образом, к вопросу о
судьбах и особенностях сословного представительства. В литературе часто
совершается такая подмена, хотя сословное представительство отнюдь не
исчерпывает, как мы старались показать, характеристики сословной
монархии в качестве специфической формы феодального государства.
[........]
После общетеоретического экскурса в проблему сословности попытаемся
выделить основные черты сословной структуры французского общества,
оформившиеся к началу XIV в. В соединении с отмеченными выше линиями
развития центральной власти они позволят определить характерные
особенности раннего этапа сословной монархии во Франции.
Процесс сословного оформления во Франции получил особенно активное
развитие в среде горожан. Хотя отправной точкой этого процесса послужили
отделение ремесла от сельского хозяйства и его дальнейшая эволюция в
качестве самостоятельной сферы производства, оформление сословия как
общественной группы, обладающей юридически закрепленными правами, было
определено коммунальным движением. Несмотря на неодинаковые результаты
движения, известную растянутость процесса приобретения городами
политических и экономических привилегий, юридический статус городского
сословия во Франции установился сравнительно рано — в XII — начале XIII
в. Именно городская община, в рамках которой реализовалось единство
мелких профессиональных корпораций (цехов, гильдий), а также более
крупных социальных групп (патрициата, бюргерства), формировала в целом
социальную общность горожан. Не чуждая производственно-экономическим
функциям (регулирование ремесла и торговли, контроль за ними), городская
община, однако, занималась главным образом административно-политическим
устройством своих членов, выступая как коллективное лицо во
взаимоотношениях горожан с окружающим их внешним миром — феодальными
сеньорами, королем и государством, сельскими общинами, другими городами.
Она послужила исходным организующим началом в коммунальном движении,
определившем оформление горожан как сословия. Ее автономия, уровень
которой, как известно, колебался от весьма малой величины в городах,
имеющих только отдельные экономические и политические свободы, до
максимума, которым обладали города-коммуны во Франции, обеспечила разрыв
прямой поземельной связи ее членов с сеньором, их личную свободу, право
выборного управления, городской суд и т. д. При этом разница в правах
существовала не только между коммунами Севера и пользовавшимися большой
независимостью городами Юга страны, между коммунами и городами «буржуа»,
но и между самими коммунами.
Важной общей особенностью средневекового городского сословия была
его внутренняя гетерогенность и подвижность социальной среды. Дробные
мелкие коллективы, объединенные профессиональными занятиями и
экономическим статусом, принадлежностью к цеху, гильдии, городскому
управлению, организовывались на какое-то время в более крупные
противостоящие друг другу страты—патрициат и ремесленную массу, чтобы
вскоре пережить новую перегруппировку сил, в которой патрициат и
верхушка бюргерства объединятся против широких городских масс обедневших
ремесленников и «вечных» подмастерьев.
[........]
Городская община в конечном счете будет конституировать корпус
городских представителей в органах сословного представительства,
практика которых содействовала консолидации сословия в
общегосударственном масштабе, знаменуя вместе с тем политическое
признание его в обществе и завершая в общих чертах процесс дословного
оформления горожан. И хотя политическое признание городского сословия в
феодальном государстве будет существенно ограничено в пользу
господствующего класса феодалов, однако оно отчетливо продемонстрирует
тот уровень социальной организованности, которого не смог достичь
основной эксплуатируемый класс крестьянства.
Процесс становления класса феодалов, как отмечались выше, завершился
в общих чергах уже к XI в. Принадлежность к нему определялась в
основном по рождению. Класс получил четко выраженное сословное деление
на светских и духовных феодалов (noblesse et clergé). Наиболее
организованным, как и повсюду, являлось сословие духовенства,
располагавшее собственной церковной иерархией и дисциплиной, а также
суммой привилегий, резко отделивших его от светского мира. Последнее
обстоятельство вызывало активные выступления против него дворянства. В
конфликтах этого рода уже в XIII в. имели место альянсы различных
сословных групп—дворянства и горожан. Конфронтация духовенства и
дворянства нашла отражение в структуре Генеральных штатов, где
духовенство сформировало отдельную палату. Она была закреплена практикой
государственного аппарата, в частности высшего судебного органа —
Парламента, с характерной для него тенденцией к секуляризации его
состава в XIII и XIV вв.
В среде феодалов к середине XIII в. заметно изживают себя различия
между шателенами—владельцами замков (dominus, sir)— и простыми рыцарями
(milites, chevaliers), обязанными им службой. В этой постепенной
эволюции дворянства знатный сеньор становится рыцарем, в то время как
последний иногда приобретал отличия, присущие владельцам
замков—шателенам. Тенденция к некоторой «демократизации» (по выражению
Ж. Дюби) в среде дворянства возникала не без влияния процесса усиления
центральной власти, который вел к сокращению местной автономии крупных
сеньоров. Институт рыцарства способствовал консолидации класса в целом и
выработке классового самосознания, в том числе сознания монопольного
обладания «благородством». В первой половине XIV в. насчитывалось 40—50
тыс. дворянских семейств (1—2% от численности всего населения).
Экономические трудности феодалов в связи с развитием
товарно-денежных отношений, с ростом дороговизны самой процедуры
посвящения в рыцарство порождали новую прослойку—сыновей рыцарей, дворян
по происхождению, но не получивших звания рыцарей (domicel-lns,
damoiseau—на юге, armiger, écuyer—на севере).
Оттягивание этой процедуры было чревато потерей привилегий. Статусы
Фрежюса, изданные в XIII в. графом Прованса, ликвидировали привилегии
для сыновей и внуков рыцарей, если те до 30 лет не прошли процедуру
посвящения. Несмотря на наличие различных прослоек, класс французских
феодалов был более однородным, чем в Англии. Мы не можем выделить мелких
и средних феодалов как особую сословную группу, отличавшуюся своей
привязанностью к экономической деятельности, от крупных сеньоров.
[........]
Уже на этапе сложившейся сословной монархии процессу аноблирования
содействует рост государственного аппарата. С конца XIII в. становится
обычной практика продажи должностей, вызывавшая протесты в Генеральных
штатах, главным образом со стороны представителей привилегированных
сословий. Постепенно оформляется право на дворянское звание по службе
(пожизненное и наследственное в случае, если должность занималась в
двух поколениях или была значительна). Позднее это приведет к выделению
выходцев из горожан в сословную группу чиновного дворянства,
предшественников дворянства мантии, которая не сольется с военным
дворянством, сохранив свою исключительность.
Существенной особенностью социальной базы французской сословной
монархии на начальном этапе являлась ее сравнительная узость,
показателем которой служил, в частности, аристократический состав
духовенства и особенно дворянства на ассамблеях ранних Генеральных
штатов. Эта особенность была связана с отмеченной спецификой вассального
права, которое ограничивало контакты монархии с классом феодалов.
В XIII и особенно XIV в. в реализации этой политики для королевской
власти наметились благоприятные сдвиги благодаря практике фьеф-ренты,
сложившейся под влиянием товарно-денежных отношений. Фьеф-рента изменила
отношения внутри господствующего класса, которые перестали быть
связанными непосредственно с землей, что облегчило для монархии задачу
сплочения феодалов вокруг трона.
[........]
Активность сословий на провинциальном уровне отразила и практика
провинциальных собраний в графствах Ажене, Керси, сенешальствах Тулузы,
Каркассона, Бокера. Характерно, что отзвук этих ассамблей, ставших
нормой для Лангедока уже в XIII в., можно встретить в хартии этой
провинции в 1315 г., где специальная статья ограничила действия короля
по вывозу хлеба решением провинциальных штатов. Отмеченный провинциализм
на этапе ранней сословной монархии сохранялся не только до конца XV в.,
но и много позже. Королевская власть, вынужденная считаться с этим
обстоятельством, будет конституировать местное управление по образцу
центра. Дублируя, в частности, парламенты по образцу парижского—в
Тулузе, Гренобле, Бордо, Дижоне, Руане и Эксе, она стремилась сохранить
при этом приоритет центра.
Весьма важной особенностью сословной структуры Франции являлась
специфическая расстановка социальных сил, также определившаяся уже на
этапе ранней сословной монархии. Социальная рознь двух привилегированных
сословий с горожанами, имевшая глубокие корни в особенностях
социально-экономического развития французского феодального общества и
усугубленная крайними формами коммунального движения, делала возможным
лишь кратковременный союз между ними.
ВОЕННО-ФЕОДАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ФРАНЦУЗСКОГО ОБЩЕСТВА В XII— НАЧАЛЕ
XIV ВЕКА.
Установление феодальных отношений и развитие крупного землевладения
определили структуру средневековой армии, в которой единицей
комплектования вместо свободных общинников стали крупные феодалы со
своей дружиной. Кавалерия тяжело- и легковооруженных воинов-феодалов
решала исход боя, и монополизация дворянством военной функции служила
оправданием его политического положения в обществе как части
господствующего класса. Феодальное ополчение не отвечало потребностям
централизованного государства в силу ряда присущих ему особенностей,
которые делали армию плохо дисциплинированным и гетерогенным организмом.
Они снижали ее боевые возможности и мешали стать послушным орудием в
руках монарха. Среди этих особенностей в первую очередь следует назвать
регламентированность места службы (в пределах сеньории или участие в
военном походе) и сроков службы, которые зависели от размеров фьефа.
Военная служба в оборонительной и наступательной войне (l'ost et la
chevauchée) начиная с XIII в. обычно длилась 40 дней с момента прибытия к
месту ее прохождения. Она требовала сложной экипировки рыцаря, которая
являлась объектом его собственных забот и также определялась размерами
фьефа. Вассал мог быть полностью экипирован оборонительным и
наступательным оружием (кольчуга, шлем, шпага, меч), боевым обученным
конем, которые обеспечивали ему положение собственно воина (l'homme
d'armes). Менее защищенные воины составляли легкую кавалерию (sergent à
cheval). Принцип самообеспечения создавал трудности как для вассала, не
всегда располагавшего достаточными материальными возможностями, так и
для сеньора, поскольку хорошая экипировка была важным условием
боеспособности армии.
Не менее существенным условием боеспособности армии являлась
специальная подготовка воинов. И хотя принадлежность к военному сословию
предполагала обучение с детских лет искусству владения оружием и
поведения в бою, его представители не были профессионалами в собственном
смысле слова. Следует при этом иметь в виду индивидуализм рыцарства,
рассматривавшего войну как особый вид спорта или турнира, в котором оно
подчиняло свои действия не только правилам чести, но и материальным
расчетам — возможности получить выкуп за пленного, доспехи и лошадь
врага и т. д.
Серьезной проблемой для короля являлась численность армии.
Возглавляемые отдельными сеньорами подразделения феодального ополчения
разнились числом вассалов, которых те приводили с собой, и не всегда это
число оказывалось достаточным для ведения боя. Король не был
гарантирован от такой ситуации, когда тот или иной сеньор мог увести
свое ополчение до конца военной операции. Следует помнить и о том, что
французский монарх в соответствии со сложившейся особенностью
иерархической системы должен был рассчитывать только на помощь прямых
вассалов. Правда, король располагал правом арьер-бана, т. е. созыва под
свои знамена при условии его личного участия или в случае общественной
необходимости, всех вассалов королевства и даже их зависимых людей, не
исключая сервов. Однако злоупотребление практикой арьер-бана с
привлечением лиц недворянского происхождения (горожан и крестьян) мешало
экономическому развитию страны и тем более повышению боевых качеств
такой армии. Сформированный из городского и сельского населения плохо
обученный контингент войск был неспособен к наступательным действиям и в
условиях боя обычно обращался в бегство. Тем не менее, как показал опыт
уже XII и XIII вв., кавалерия, оставаясь основным элементом армии, не
могла обходиться без помощи пеших ополченцев из ротюрье, которые
использовались в качестве слуг или стрелков из лука и арбалета, а также
для укрепления крепостей и их охраны. Потребность в них определялась
особенностями средневековой войны. По причине несовершенства военной
техники военные действия в ней разворачивались медленно, крупные
сражения были редки, обычной была практика опустошительных рейдов по
территории противника, иногда сопровождаемых длительной ее оккупацией.
Поэтому тактика войны была по преимуществу оборонительной. Развитие
артиллерии повысило в XV в. роль укрепленных мест — крепостей, городов и
церквей в сельской местности, увеличив численность лиц обслуживающего
персонала для их обороны.
Усложнение структуры армии и связанное с этим изменение ее
социального состава в период развитого феодализма, в целом не нарушив
господствующего положения дворянства в ней, тем не менее обозначили
(пока еще робко) ее будущую организацию с подразделением на кавалерию и
пехоту.
